ПОСЛЕДНИЕ ПУБЛИКАЦИИ "МИКРОНАСКВОЗЬ": 

 заглавная - новости - организация - архив - форум - гостевая книга - разное                    прислать произведение

МАТЕРИАЛЫ ИНТЕРНЕТ-ВЕРСИИ. РАССКАЗЫ   
АНТОН БУХТИЯРОВ
Тело
Расстрел


ТЕЛО

Медленно едем что-то. Что случилось? — Пробка. — Почему? — Не видно пока. Дачники, наверное. Едем потихонечку. Все ждут чего-то, любопытные, как кошки. Висит в воздухе вопрос, неудовлетворенный ответом. А машина специально как будто, вроде скорость начнет набирать и тормозит резко, так, что все съезжают, недовольные, со своих сидений. И ощущение такое, что вздох нетерпеливый в затылок водителя по инерции врезается, и что он это чувствует. И, вроде, неудобно ему перед пассажирами становится: интересно им, хотят узнать причину заминки, а он помочь им не может. А вокруг обстановка накаляется: гудят в клаксоны друг другу водители легковых и не очень. Проехать стремятся. И движутся то справа, то слева. И кажется всем, что только там есть продвижение, а мы стоим постоянно. Но вот и сужение — здесь причина должна раскрыться. Что случилось? — Милиция. И в правду, только сейчас стало заметно средь постоянно вспыхивающих красных тормозных фонарей, мигающий синий. Почему? — Сбили! Сбили! Вон тело лежит! Бегут мурашки по коже. Кого? — Не видно. Гложет интерес людей, и вот уже всем видно: тело лежит раскинуто поперек дороги. Сбили! Солдатик подвинулся на свободное соседнее место — с него видно лучше, и привстал, шею свою вытягивая. На цыпленка похож: из бушлата торчит его тоненькая шейка с гуляющим туда-сюда кадыком и шапка огромная на голове, ноги в коленках согнуты, руки в стороны расставил для устойчивости, вытянул шею, как жираф, смотрит на тело мертвое. Водитель отворачивается, но проехать надо — приходится смотреть. И хочет быстрее проехать, а за спиной другой интерес, и снова затылком недовольство чувствует: куда погнал? — дай посмотреть! — и кажется, разорвут, если не так что сделает. Крестится рядом бабушка — страшно ей. А сзади: Сбили! Алкоголик, наверное, — бар здесь рядом. И глаза как у шакалов светятся, и тычут пальцами своими в тело: смотрите — сбили! А кто лежит не видно — тело мертвое. Милиционер заботливый шею телу шарфом клетчатым на ней намотанным прикрыл, чтоб не позорилось. А шапка-то рядом валяется: слетела шапка с головы, а голова — с плеч. Нечем голову прикрыть. И только глаза молчаливые слезами блестят. Смотрит голова в небо черное на звезды, а может, — Богу в глаза смотрит глазами мертвыми и как будто дождя просит, чтобы кровь с лица смыл. А машины-то нет! Скрылся, подлец!!! Испугался, наверное, бедняга. И глаза-то эти он последним видел. Что в них было? Страх? Боль? Ненависть? А может, удивление или обида? Скрылся! Проехали. Ужас какой, Господи. Кто ты было, тело? Может, и вправду — алкоголиком? А вот и велосипед искуроченный на обочине валяется. А может, молодым ты еще был, к девушке ехал на звезды повезти ее смотреть, в поле — там всегда лучше видно, а смотришь ты на них сейчас, лежа поперек дороги. А может, отцом той девушки ты было, тело, и сегодня сестру ее старшую замуж выдал. И ехал ты счастливый на велосипеде вдоль дороги, мечтая о внуках, и шарф клетчатый за твоею головой развивался. А может, ты было той девушкой, что затеяла с женихом гонки до новой, подаренной вам на свадьбу, квартиры — кто первый, тот и главой семьи будет, а он стоит теперь, собой гордый, у дверей и тебя ждет, теребя в руках ключи и держа под мышкой мяукающую кошку, не зная, что смотришь ты на него уже с неба, куда глаза твои сейчас устремлены. А солдатик разнервничался — семечки начал лузгать. И лежишь ты теперь под тысячей любопытных глаз, вытаращенных на тебя из проезжающих мимо автомобилей, и тело твое сжимается от стыда и обиды. И капли дождя кровь с лица смывают.


РАССТРЕЛ

Из камер их вывели на рассвете. Конвойный вставил в замочную скважину ключ и со скрипом провернул его. Поочереди они проходили через только что открытую дверь во двор, где им связывали за спиной руки толстой неповоротливой веревкой, обжигающей запястья, надевали на голову черные мешки, обвязывая вокруг шеи белую тесемку. В мешке сразу же становилось душно, от него пахло плесенью, а изо рта — не чищенными уже неделю зубами: заключенным-смертникам не разрешалось иметь личные вещи. На лице выступал пот и неприятно стекал к шее, растворяясь в ткани мешка. Во дворе уже стояли солдаты с ружьями и нервно курили. Взяв заключенного под руки, его вели по двору, а он упирался непослушными ногами и что-то неразборчиво бормотал. Его подводили к грязной стене с облупившейся штукатуркой и ставили лицом к строю солдат.

Очередь двигалась медленно, сзади идущие наблюдали за подготовительной процедурой снова и снова, мысленно прощаясь с каждым, хоть и видели они друг друга в это утро первый и последний раз. Глаза тех, кто стоял около двери, были уже пусты, как будто они уже умерли, и смотрели, казалось, куда-то сквозь надзирателей за стены тюрьмы.

«Дерьмовое утречко. Поспать не удалось в последний раз даже. Сучонок всю ночь скулил, зараза: «Жить хочу, жить хочу»… Гад… Вон, на того уже и мешок одели, вояки чертовы. Сволочи! Тоже не дают умереть спокойно, не дают посмотреть смерти нашей — салагам в глаза. Боятся, что уделаются щенки. Встретил бы я такого на воле — съел бы живьем!»

«О, Господи, ну вот и все… Все… Эх… За что же мне, Господи, это… Настасьюшка моя без меня как же? Как же я без нее? Господи, Господи… Спаси и сохрани, прими в объятия свои, Господи…»

«Нет… Нет! Нет!!!…»

— Нет!!! Я не хочу!!! Нет!!!…

К заключенному подошел конвоир и ударил его прикладом по голове. Тот упал.

— Поднимите этого ублюдка!..

К стене поставили последнего человека. Солдаты ждали чего-то, снова и снова осматривали строй людей с мешками на голове. Через некоторое время во двор вошел немолодой уже капитан, со шрамом на лице. Под его сапогами неприятно в повисшей тишине скрипел гравий. Капитан прошел меж двух строев: заключенных и солдат, остановился, вытащил из кобуры револьвер и повернулся к солдатам. Прозвучала команда:

— Заряжай!!!

Раздались щелчки передергиваемых затворов и шуршание прикладов о солдатские шинели. Наступило напряженное ожидание. Было слышно, как где-то совсем недалеко прогудел поезд. За оградой кто-то колол дрова, лаяла собака.

«Э-э-х, чертов мешок! Посмотреть бы в глаза сучонку. Ружье-то каждый сможет держать, а вот выстрелить, смотря в глаза, этим-то не по силам».

«Господи, прими душу мою, возьми меня в рай, пожалуйста, Господи, прости меня, пожалуйста, раба своего, Господи, слышишь ли ты меня или нет, прошу тебя, умоляю…»

«…»

«Э-эх, время-то уходит! Что делать? Как их самому убить? Так, чтоб щенкам еще долго не спать по ночам».

— Хо-одя-ят ко-о-они, — вдруг запел кто-то чуть дрожащим голосом, заглушенным мешком на голове, — над реко-о-ою.

На лицах солдат появилось смятение и страх. Капитан возмущенно посмотрел на строй заключенных. Постепенно к пению присоединялись, один за другим, голоса их крепли с каждой секундой, пение становилось все громче и громче. Не пел только один заключенный, у которого из-под мешка уже стекала кровь из раны на голове.

«Нет… Нет… Нет…»

— К речке не иду-у-ут — слишком бе-ерег кру-у-ут.

— Цельсь! — зло закричал капитан растерявшимся солдатам. — Цельсь!!!

— Ни ложби-иночки-и убо-ого-о-ой,

Солдаты, вскинув ружья, смотрели сквозь прицелы на чернеющие на фоне грязно-серой стены мешки, вздувающиеся на том месте, где должен быть рот, не моргая, боясь пошевелиться. Руки их дрожали, на лбах выступил пот.

— Ни тропи-иночки-и поло-ого-ой.

— Пли!!!!!

Пение заглушил неровный гром выстрелов. На стене кое-где появились пятна крови. Мертвые заключенные падали, подкошенные, на землю. Кто-то дергался в предсмертных конвульсиях. Солдаты опускали с плеч винтовки, отворачиваясь как можно быстрее. Из здания вышел человек с ведром воды и окатил стену водой. Пятна крови потекли вниз, к земле.

«Нет... нет… Я не хочу…»

Вдруг зазвучал чей-то еле слышный хриплый голос.

— Как же… коням… быть…

Капитан резко обернулся, подошел к лежащим на земле и прислушался.

— К-кони хочут…

Прошел немного влево. Пнул одного из них ногой. Посчитал трупы с одной стороны, повернулся, с той же стороны посчитал солдат.

— Петров, …, …, — твой! — Капитан взвел курок револьвера.

— …Кони хочут пить… Нет!..

Раздался выстрел.



Обсудить на форуме.

Оставить комментарий в гостевой книге.

Выслать отзыв по почте.


Страница сверстана непрофессиональными силами редакции и пристреляна на режим просмотра 800*600 IE4.
Газета "Насквозь" зарегистрирована в МРУ ГКП РФ 13 ноября 1998 года, №А-1442.
(c) "Насквозь" (naskvoz@mail.ru), Москва, 2001.

Сайт управляется системой uCoz