В этом выпуске мы преследуем педагогические цели. В качестве примера, с которого не нужно брать его самого (то есть, пример), знакомим вас, дорогие наши, с рассказом В.Ардова, "советского юмористического писателя 20-30-х годов", взятого из одноименной книги, а именно: "Советский юмористический рассказ 20-30-х годов" (М., изд-во "Правда", 1987г.). Рассказ называется "Исторические пародии" (с. 92-95). Однако, как показывает наш редакторский опыт, не всегда эти пародии столь уж далеки от настоящих, "серьезных" текстов. Мы, например, читаем похожие вещи не редко. Мы надеемся, что читатель (и, особенно, автор!) нашей газеты, не только задумается по прочтении рассказа, но и улыбнется, а может даже, — засмеется. Ведь как говорил Гоголь, — над кем смеетесь?.. Дальше вы знаете.

Исторические романы у нас пишут среди прочих авторы трех весьма интересных категорий:

1) почвенники,

2) стилисты,

3) халтурщики.

Возьмем в качестве образца исторический факт, послуживший художнику Репину сюжетом для его знаменитой картины «Царь Иван Васильевич Грозный убивает своего сына — царевича Ивана», — и посмотрим, что сделали бы с таким эпизодом автор-почвенник, автор-стилист и просто халтурщик.

1. ПОЧВЕННИКИ

Авторы-почвенники (они же — кондовые, подоплечные, избяные, русопятые и прочие авторы) отличаются такою манерой письма, что их произведения не могут быть переведены ни на один язык мира — до того все это местно, туземно, подоплечно, русопятно. Например:

...Царь перстами пошарил в ендове: не отыщется ли еще кус рыбины? Но пусто уж было: единый рассол взбаламучивал сосуд сей. Иоанн Васильевич отрыгнул зело громко. Сотворил крестное знамение на отверстых устах. Вдругорядь отрыгнул и постучал жезлом о пол, прикрытый ковром кызылбашским.

— Почто Ивашко-сын не жалует ко мне? Кликнуть его!

В сенях дробно застучали каблуки кованые трех рынд. Пахнуло негоже: стало, кинувшись творить царский приказ, дверь открыли в собственный государев нужник, мимо коего ни пройти, ни выйти из хором...

Не успел царь порядить осьмое рыгание — царевич тут как тут. Склонился в земном поклоне.

— Здоров буди, сыне. По какой пригоде не видно тя, не слышно?

— Батюшка-царь! Ханского посла угащивал, из Крымской орды прибывого. По твоему царскому велению. Только чудно зело...

— Что ж тебе на смех сдалося?

— У нехристя-то, царь-государь, башка — стрижена.

— Ан брита, царевич,— покачнул главою Иоанн Васильевич!

— Стрижена, батюшка.

— Не удумывай! Отродясь у татар башки бриты. Еще как Казань брал, заприметил.

— Ан стрижено!

— Брито!

— Стрижено!

— Брито!

— Стрижено, батюшка, стрижено!

Темная пучина гнева потопила разум царя, застила очи. Кровушка буйно прихлынула и к челу, и к вискам, и к потылице... Не учуял царь, как подъял жезлие, как кинул в свою плоть:

— Потчуйся, сукин сын!.. Брито!..

— Стри...— почал было царевич да и пал, аки колос созрелый от десницы косца.

А уж снова стучали коваными каблуками и рынды, и окольничие, и спальники, и стольники, и иные царского подворья людишки...

Царевич, как лебедь белая, плавал в своей крови...

2. СТИЛИСТЫ

Авторы-стилисты всех исторических лиц списывают с собственной прохладной персоны. Например:

...Встал рано: не спалось. Всю ночь в виске билась жилка. Губы шептали непонятное: «стрижено — брито, стрижено — брито...»

Ходил по хоромам. У притолок низких забывал нагибаться. Шишку набил. Зван был лекарь-немец, клал примочку.

Рынды и стольники вскакивали при приближении царя. Забавляло это, но хотелось иного, терпкого.

Зашел в Грановитую палату. Посидел на троне. Примерился, как завтра будет принимать аглицкого посла. Улыбнулся — вспомнилось: бурчало в животе у кесарского легата на той неделе — во время представления же.

С трона слез. Вздохнул. Велел позвать сына — царевича Ивана.

Где-то за соборами — слышно было — заржала лошадь. Топали рынды, исполняя приказ — вызывали царевича, гукали...

Выглянул в слюдяное оконце: перед дворцом дьяк, не торопясь, тыкал кулаком в рожу мужика. Примерил на киоте: удобно ли так бить, не лучше ли наотмашь?..

Сын вошел встревоженный, как всегда. Как у покойницы царицы — матери его — дергалось лицо — тик. А может, не тик, а — так. Со страху.

— Где пропадаешь?

Царевич махнул длинным рукавом:

— С татарином договор учиняли... .

— С бритым?

— Он, батюшка, стриженый. Улыбнулся сыновьей наивности:

— Бритый татарин...

— Стриженый. Отвернулся от скуки.

— Брито.

— Стрижено.

— Брито...

Вяло кинул жезл. Оглянулся нехотя: царевич на полу. Алое пятно. Почему? Пятно растет...

Вот она — та ночная жилка: «Стрижено — брито»...

Челядь прибывала. Зевнул. Ушел в терем к царице — к шестой жене...

3. ХАЛТУРЩИКИ

Автора-халтурщика отличает прекрасное знание материала и — красота литературного изложения.

...Царь Иван Васильевич выпил полный кафтан пенистого каравая, который ему привез один посол, который хотел получить товар, который царь продавал всегда сам во дворце, который стоял в Кремле, который уже тогда помещался там, на месте, на котором он стоит теперь.

— Псст, человек! — крикнул царь.

— Чего изволите, ваше благородие? — еще из хоромы спросила уборщица, которую царь вызвал из которой.

— Меня кто-нибудь еще спрашивал?

— Суворов дожидается, генерал. Потом Мамай заходил — хан, что ли...

— Скажи, пускай завтра приходят. Скажи, царь на пленуме в боярской думе.

Пока уборщица топала, спотыкаясь о пищали, которые громко пищали от этих спотыкновений, царь взялся за трубку старинного резного телефона с двуглавым орлом на деревянном коробе. Он сказал в трубку:

— Боярышня, дайте мне царевича Ивана. Спасибо. Ваня, — ты? Дуй ко мне! Живо!

Царевич, одетый в роскошный чепрак и такую же секиру, пришел сейчас же.

— Привет, папочка. Я сейчас с индейским гостем сидел. Занятный такой индеец. Весь в перьях. Он мне подарил свои мокасины и четыре скальпа. Зовут его Монтигомо Ястребиный Коготь.

— А с татарским послом виделся?

— Это со стриженым? Будьте уверены.

— Татарин — он бритый.

— Стриженый.

— Бритый!..

Царь Иван ударил жезлом царевича, который, падая, задел такой ящик, в котором ставят сразу несколько икон, которые изображают разных святых, которых церковь считает праведниками.

Тут прибежали царские стольники, спальники, рукомойники, подстаканники и набалдашники...